Лидия Гинзбург - Агентство Пинкертона [Сборник]
— Все равно. Ни одного шага назад. Если мы ослабеем, нас разорвут. Ты понял?
Крейн молчал. Он знал, что нужно заговорить, и от страха он неосторожно молчал. Страх рос и уже почти ничем не отличался от ненависти. «Можно, например, вытащить револьвер и застрелить Хейвуда сразу… Все равно, пока Хейвуд жив — отвратительный страх никогда не оставит Крейна».
— Здесь слишком много стариков. Я неспокоен. Слишком многие здесь слушали Сэма Гомперса. Теперь у них гнилые сердца… Вот у Джо я видел славную девушку… О! — Хейвуд вдруг рассмеялся, — будь я проклят, если она не твоя невеста!
— Вовсе нет, — сказал Крейн сердито; — она невеста Джима.
— А! — сказал разочарованно Хейвуд, — я не знаю Джима. Ничего, ты и твой Джим и ваши девушки, вы должны толкать стариков… О чем ты думаешь? Скажи, — голос Хейвуда вдруг отвердел, — почему ты молчишь?
Сейчас Хейвуд повернется лицом, и Крейн увидит слепое страшное веко, скрытое линией профиля. Молчать стало нестерпимо.
— Я думал о том, что узнал сегодня. О «деле Молли», брат Хейвуд. Я хотел вас спросить…
— Вот что, — сказал ласково Хейвуд (и Крейн понял: опасность прошла), ты не знаешь о «Моли Магьюр»? Старые горняки рассказывают про это вечером у очага. Есть ирландская песня о девушке Молли. Злые люди бросают ее в воду, выбрасывают из окна, режут ее на куски, — но Молли не умирает и не перестает улыбаться. Тридцать два года тому назад пенсильванские антрацитовые копи были адом, какого нельзя себе вообразить. Тайное сообщество углекопов назвалось именем веселой девушки Молли Магьюр. Пенсильванские «Молли» боролись за свою заработную плату. Скэбам они посылали записки: «Каждого мошенника, занявшего место члена трэд-юниона, ожидает участь, которую он сам себе приготовил».
Однажды в Потсвиль пришел человек по имени Джемс Мак-Кенна. Он шел по городу пешком, перекинув через плечо узелок, надетый на палку. Вечером Мак-Кенна пил в трактире у Барни Хогля. Он пил виски и всех угощал, и вскользь спросил у хозяина, нет ли в этих местах работы. Барни Хогль, трактирщик, тоже был «Молли»; он ответил, что «здесь найдется работа только для настоящего парня». — «Какого вам еще надо парня, — сказал Мак-Кенна, — я спою песню, спляшу джигу и вызову на бокс любого из ваших гостей. Побежденный ставит виски на всех». Он спел ирландскую песню, протанцевал ирландскую джигу. Через месяц его посвятили. У «Молли» низшие ничего не знали о высших, и только капитан знал все. Мак-Кенна проходил ступень за ступенью; через три года он стал капитаном.
Вот тогда-то и был убит англичанин Сангер, мастер из рудника. Человек на улице прострелил ему плечо. Сангер все-таки дошел до соседнего дома, где его ждал второй человек с пистолетом в руке. Сангер бросился в сторону, но подбежал третий и ранил его смертельно. Четвертый повернул мертвое тело и выстрелил еще раз в упор. Порядок выстрелов капитан Мак-Кенна утвердил накануне. На другой день капитан выдал этих четырех и всех остальных. В качестве главного свидетеля обвинения он назвал свое имя: Джемс Мак-Парланд, агент Пинкертона.
— Мак-Парланд? — повторил Крейн.
— Мак-Парланд. Запомни. Эта проклятая развалина заведует сейчас всеми шпионами от Денвера до Крипл-кри-ка… Девять Молли были осуждены на смерть и четырнадцать — в каторжные работы. На суде их называли шайкой убийц. Обвинитель сказал на суде: «Теперь население подняло голову. Теперь наконец мы свободны, и я хожу по дорогам этого графства так же спокойно, как по самым людным улицам Филадельфии».
Никто не сказал на этом суде о том, что до посвящения Мак-Кенна в копях Пенсильвании за много лет совершились три преступления. При Мак-Кенна — двадцать три за три года! Двадцать три раза при Мак-Кенна взрывались шахты, люди умирали неестественной смертью; деньги исчезали из ящиков с секретнейшими замками… Ты понял?
— Пойди отдохни. Мы встретимся скоро… Запомни: — здесь действуют…
Хейвуд вытянул левую — руку.
— О'Нейл — раз (Хейвуд загнул палец). Это страшный человек, приставленный стеречь добро страшного человека — Реджа. Два: Союз граждан — это тоже О'Нейл и сотня убийц-любителей в придачу. Ассоциация владельцев — три (Хейвуд загнул третий палец). Четыре: губернатор и генерал. Губернатор — дурак… Случалось тебе видеть дурака, который дурачится заряженными пушками? — Скверная штука. Четыре… Пять. — Для пятого у меня на руке не хватает пальца. Дай твою руку. Так.
Хейвуд больно пригнул палец Крейна к ладони.
— Пять — это молодцы Мак-Парланда. Шериф графства Теллер открыто сказал: «Профессиональные разбойники — джентльмены по сравнению с этими негодяями». О таких вещах ты еще не имеешь понятия… Запомни — каждого из них, кто попадет в твои руки, ты должен заставить раскаяться в том, что он родился.
* * *На столе горела лампа с прикрученным фитилем, стояли хлеб, сыр и полбутылки пива. Джим ждал.
Крейн должен был рассказать о том, как грубо о ним обошлись в конторе, съесть ужин Джима и лечь на кровать Джима.
— Не спорь, не спорь, — говорил Джим, — я — на полу… у меня отличная подстилка.
Джим с шумом сбросил сапоги.
Крейн, раздеваясь, аккуратно складывал вещи; он встряхнул свой пиджак и повесил его на спинку стула.
— Знаешь что, — сказал Джим (второй сапог почему-то давался ему с трудом) — здесь скучные люди. Поеду к Хейвуду в Денвер, если начнется стачка. Я сказал Молли об этом, и Молли сказала: «Джим, поезжай».
Крейн лег. Днем Крейн лгал, трудился, прятался и ощупывал револьвер в кармане. Он жил, не останавливаясь, с тех пор, как прочитал: «Требуется толковый опытный человек для работы в выгодном деле…» Ночью в постели прерывался ход невероятных событий; как в круто заторможенном вагоне — все сразу путалось и теряло место, и Крейн замечал с испугом, что он начинает думать. Что он думает о страшном труде и о нищете, о силе ненависти и о силе упорства людей, которых он видел сегодня.
Средством против путаницы служила точность формулировок:
— Во-первых, они враги национальной промышленности и личной удачи. Это — вредные люди (Крейн вспомнил Хейвуда на мосту), которые, как говорит мистер Джиль, сами избрали свою участь. Во-вторых, они живут и даже хотят жить иначе, чем хочет жить Крейн. В-третьих, поразительное будущее Крейна назначено наградой за гибель этих безумных и вредных людей… Комфортабельное и гор-зделивое будущее человека, который сам себя сделал.
Крейн взволнованно приподнялся на кровати. Джим спал не раздеваясь. Отличная подстилка походила скорей на небольшую тряпку, сбившуюся под Джимом. Его ноги были неудобно подвернуты; белокурая голова сползла на пол. Теперь только при свете луны Крейн заметил, что у Джима нет подушки и в изголовье у него лежит свернутая рабочая куртка.
«Он славный малый, — подумал Крейн, — хотя не особенно умный. Без особой необходимости я не буду упоминать о нем в ежедневном отчете агента».
Крейн положил голову на подушку и быстро заснул.
ГЛАВА III. ТОВАРИЩ ИЗ ДЕНВЕРА
№ 5 и № 43. — Беседа в рабочем клубе.
Агент № 5. Отчет.
Г. Денвер, штат Колорадо, 22 июля 1005 г.
Дорогой сэр,
Сегодня утром я отправился на конференцию Западной федерации рудокопов. Все делегаты говорили о стачке. Секретарь-казначей федерации Хейвуд сказал, что апеллировать к правительству штата бесполезно, с тех пор как губернатор Пибоди представляет войска любой промышленной корпорации, согласившейся за них заплатить. Сообщая о положении в Пуэбло, Викторе и Людвиле, Хейвуд заставил говорить одного молодого человека, Джима Хорти, который недавно приехал из Виктора и теперь ходит за Хейвудом по пятам.
Собрание закрылось в десять часов тридцать минут. В двенадцатом часу я пробрался к Гавкинсу, директору завода «Стандарт». Гав кине говорит, что если администрация сейчас не настоит на своем, то в дальнейшем придется выслушивать пожелания союза относительно заработной платы и что это — настоящий социализм. Он сказал еще, что кое-кого надо убрать и что О’Нейл с этим согласен.
Я заметил, что убрать следует Мойера и Хейвуда и, пожалуй, молодого Хорти, потому что сейчас это самое подходящее лицо для выполнения тайных поручений Хейвуда. Завтра он уже едет в Идаго просить у тамошнего союза денежной помощи бастующим.
Гавкинс обеспокоен вопросом о черных списках. Я сказал ему, что если только мое положение в союзе упрочится, то у него будут самые лучшие списки на Западе.
В двенадцать часов двадцать минут я окончил работу.
С совершенным почтением
№ 5.
Агент № 43. Отчет.
Г. Виктор, штат Колорадо, 24 июля 1905 г.
Дорогой сэр,
Я пошел на завод в семь часов тридцать пять минут и накладывал руду в бочонок вместе с Мангоном и Смитом. Мангон сказал между прочим, что О’Нейл — свинья, так как он ни с чем не хочет считаться. К концу дня мы тоже выставили пикеты. После ужина я бродил по улицам, разговаривая с рабочими. Согласно вашей инструкции, я объяснял им, что каждый имеет право на пособие от ЗФР и что два с половиной доллара в день представляются мне подходящей цифрой. Они слушали с интересом. Я узнал, что сегодня забойщик Дж. Гарпер уговаривал «Объединенных горнорабочих» из АФТ не присоединяться к стачке. Эта стачка, по его словам, частное дело Союза № 125. С ним согласились.
